Жизнь заканчивается, когда вы к этому готовы

Я с сожалением смотрю на то, как моя бабушка, ветеран войны, смелая и отважная женщина, уже несколько лет сидит сиднем и ждёт свою смерть. У неё подрастают правнуки (восемь штук, а ещё есть трое внуков), а её даже это не радует. Вернее, радует, но ненадолго. Ей ничего не интересно: ни книги, ни рукоделие, ни телевизионные программы. И это ужас. Я бы ни за что не хотела так заканчивать свою жизнь.

Но есть и другие примеры.

Мой папа. Примерно в 60 лет мой папа в четвёртый раз стал папой, и у меня появился сводный брат (моему родному старшему брату на тот момент было около 40 лет). Папа всегда бодр и подтянут, всегда чем-то занят. У него золотые руки и очень светлая голова. Папа весёлый оптимист. Всегда придумывает занятия для себя, деток и внуков. А какой он дедушка! В папе очень много любви и жизни.

А вот ещё примеры.

«Я всегда считал, что жизнь в 50 лет кончается. Поэтому, когда мне исполнилось 50, я испугался. Старость может быть дико страшной. Если вы зайдете в интернет-магазин для людей преклонного возраста, вы увидите специальные приспособления для надевания носков, для удерживания вилки в руках и даже специальные приборы для вытирания попы. Мне, как и миллионам других людей, всегда казалось, что жизнь после 60 – это 30 лет медленной пытки, медленного распада тела, жуткого отношения к вам окружающих.

Я понял, что я геронтофоб. Но, будучи не только геронтофобом, но и заботливым сыном, я позвонил маме. Ей как раз было около 75, и, по всем стереотипным представлениям, ее нужно было спасать от старости и одиночества. «Мама, – говорю, – хочешь, я приеду завтра проявлять заботу?» Она отвечает: «Конечно, приезжай! Только завтра я не могу, завтра я иду с друзьями в театр. Послезавтра тоже не получится: я еду на дачу на шашлык. А в среду мы отмечаем день рождения подруги». Вот так выяснилось, что моя мама в свои 75 живет более насыщенной жизнью, чем я.

Тогда я впервые задумался, почему так. Вскоре после этого я приехал в один буддийский монастырь. И там обратил внимание на одного монаха. В свои 90 он без труда выполнял сложнейшие упражнения из йоги, которые даже я, несмотря на весь свой опыт, выполнить не мог. Тогда я заинтересовался, почему одни люди живут яркой и насыщенной жизнью после 60–70 лет, а для других этот возраст — время медленного и мучительного угасания? Это было три с половиной года назад.

С тех пор я поговорил с десятками – даже язык не поворачивается произнести это слово – «стариков», написал о них целую книгу. Я понял, что общего у всех, кто живет долго и счастливо. Вопреки распространенному мнению, дело вовсе не в генетике. Все люди, с которыми я встречался, не сговариваясь, даже не будучи знакомыми друг с другом, придерживаются одинаковых подходов к физическим упражнениям, питанию, а главное — одинаково относятся к жизни.

Вот смотрите, есть такая женщина – Хедда Болгар. Она психоаналитик, принимает пациентов, пишет книжки, занимается йогой, проводит ужины для психоаналитического сообщества города Лос-Анджелеса, где и живет. Она, в общем, такая классическая американская бизнесвумен. За единственным исключением – ей 103 года! Она получила диплом психоаналитика в 1934 году. Чуть ли не от Юнга. Получается, когда она была в моем нынешнем возрасте, она прожила лишь половину своей жизни. Это означает, что период ее самореализации и расцвета длится не 30 лет, как принято считать у нас в обществе, – он огромный!

Я снимал Хедду, она рассказывала что-то, шутила, у нее фантастический ум, мы часа четыре общались. Она кокетничала – это в свои-то 103 года. «Хедда, – говорю, – какими оздоровительными практиками вы занимаетесь?» И тут она отвечает: «Вы знаете, Владимир, последние 80 лет я мало занимаюсь спортом». Тут я окончательно понял, что ключ к здоровью в этом возрасте не только в физических упражнениях, как принято считать.

Окончательно я уверился, что секрет может быть не только в здоровом образе жизни, после знакомства с Бастером Мартином. Он каждый день выпивал по несколько кружек пива и выкуривал пару десятков сигарет. Вот и на съемку Бастер приехал со своим любимым черным пивом, с долькой апельсина и немедленно попытался соблазнить мою ассистентку, прямо с места. Бастеру, когда мы познакомились, было 104 года. В 101 год Бастер Мартин пробежал 40-километровый марафон.

Жак Фреско, 84 года. Мы приезжаем в Принстонский университет, в кабинет Жака, и я вижу компьютеры, книги, фотографии, горы бумаг и понимаю, что вся жизнь Жака проходит здесь, в этой комнате. И сам Жак в офисе преображается и становится похож на такого немного безумного ученого. Я не выдерживаю и спрашиваю, что нужно, чтобы в 84 поддерживать мозг в таком великолепном состоянии. Жак на секунду задумывается: «Да я ничего специального не делаю. Я просто им пользуюсь». Нельзя перестать жить только потому, что вы постарели. Можно постареть потому, что вы перестали жить.

Вообще, первых людей я фотографировал и записывал их истории для себя, это было такое хобби. Только потом кто-то из знакомых увидел подборку и порекомендовал сделать книгу. Кажется, это было после того, как я сфотографировал Нину Антонову. Ей принадлежит гениальная фраза: «Доброжелательные люди живут дольше. У злых людей жизнь короче». И это, в общем, не такая простая фраза, если учитывать, что Нина – патологоанатом с 50-летним стажем.

Линн Рут Миллер в 71 год начала карьеру в шоу-бизнесе: стала выступать в жанре stand-up comedy. И добилась довольно большой популярности в Лондоне и Эдинбурге: ее узнают на улицах. И вот я ее снимаю, мы о чем-то говорим. И тут она неожиданно говорит: «В 71 я начала заниматься comedy, но только в 77 пришла наконец к стриптизу. Давайте покажу?» И хотя это был комический стриптиз, она не раздевалась полностью, там есть фотографии, которые я ни за что бы не стал публиковать.

Линн Рут Миллер принадлежит совершенно гениальная фраза: «Я рада, что старею. Многим моим друзьям это не удалось». Я снимал ее у нее же дома, и она отказывалась сниматься, пока я не привез ей салат «Цезарь». То есть в отличие от большинства людей из шоу-бизнеса и несмотря на возраст, она ест все, что хочет! Кстати, как и большинство героев моей книги. Главное – не переедать: вот и весь секрет диеты долгожителя.

Валентин Бадич в 75 танцует шейк, твист, рок-н-ролл, буги-вуги и еще много всего. И я немного нервничал, когда ехал к нему на съемки. Вот представьте себе: я сейчас еду снимать дедушку, который танцует шейк и, скорее всего, нехорошо. А мне надо будет притворяться, что мне это нравится. Ужасно неловкая ситуация. Но он танцевал все три часа, что длилась съемка, так фантастически, что к концу с ним танцевали я, мои ассистенты, осветители и даже две случайные модели, заглянувшие в студию!

Тао Пошон-Линч, ей 94, я должен был снимать в Нью-Йорке. Я приехал к ней в студию танцев, там какие-то тетечки лет 50–60 стоят. Видно, что они только что закончили заниматься. Я к одной из них подхожу, говорю, что приехал снимать Тао. Мы разговорились. Я уже понимаю, что сильно опаздываю, спрашиваю: «А где Тао-то можно найти?» И тут тетечка отвечает: «Это я». Она совершенно потрясающая. Она просыпается и три часа занимается утром йогой. Потом у нее ланч, потом она часа два танцует. У нее два партнера: одному 23 года, второму – 24. Она их утанцовывает вусмерть.

Конечно, в 60, а тем более в 90 нельзя жить так же, как в 30 или 40 лет, ни физически, ни социально, это правда. Но самое главное, что я понял, – всегда можно найти альтернативу стереотипным представлениям о возрасте. Никогда не поздно сделать выбор и жить по-другому».

Владимир Яковлев