Человек, на пути к своему телу (отрывок из книги «Основы телесной терапии»)

Человек рождается максимально телесным. Собственно, до определенного этапа жизни он и его тело абсолютно равнозначны, а все его потребности - это и есть потребности его тела. В своем желании быть сытым и сухим требующий к себе внимания и нежности младенец абсолютно эгоистичен, но родители с радостью принимают его таким. До поры, до времени. Стоит малышу стать чуть более осознанным, и с жестокостью, на которую только и способны самые близкие и родные люди, родители обрушат на него «всю правду о жизни», выражающуюся в таких понятиях, как долг, необходимость, стыд, совесть, ограничение и требование быть «как все». Маленькие и большие бунты только начавшей развиваться личности будут деспотично подавлены, а первые ростки свободомыслия вырваны с корнем. При этом родители будут истово верить, что действуют из самых лучших побуждений. Ведь, прежде всего, ими движут инстинкты. Материнский, выражающийся в немыслимой силы страхе потерять своего детеныша, и отцовский, дающей о себе знать, когда отец задумывается о признании своего продолжения социумом. Логика матери и отца понятна. Смешав ребенка «с толпой», сделав его менее заметным, мать делает его существование более безопасным, ведь, как известно, более всего достается той голове, что высунулась над остальными. А отец стремится, чтобы его ребенок был, по крайней мере, не хуже других, честолюбиво лелея мечты о лучшем, но на самом деле истово боясь самого худшего. Таким образом, малыш получает первый урок – он не свободен, он рожден, чтобы соответствовать чаяниям других людей.


По мере взросления ребенок обретает все больше и больше самостоятельности. Она проявляется в умении отличать желаемое от действительного, говорить «да» и «нет». Испытывая интуитивный страх перед самостоятельностью малыша и все еще биологически стремясь удерживать его рядом, мама ограничивает его самым доступным для нее способом – словесной идентификацией. «Мы покушали», «мы сходили в туалет», «нам пора спать»,- слышит ребенок на протяжении первых лет жизни, а иногда и значительно позже, вплоть до подросткового возраста, а в редких случаях всю жизнь. Ребенка нередко противопоставляют другим: «все девочки хорошие, а ты плохая» или идентифицируют с остальными: «все мальчики уже спят». Так у ребенка отнимают право на личные чувства и желания и дают понять, что есть социально одобряемые чувства и поступки (они выражаются словом «все»), а есть – нет (они обознаются словам – «ты»).

Вместе с тем навязываются и половые ролевые стереотипы. «Мальчики не плачут», «девочки не лазают по деревьям». Так ребенок узнает о том, что ему должно делать, а что нет, и в дальнейшем испытывает стыд и страх, совершая что-то, что нельзя делать и чувствовать человеку его пола.

Ребенок растет и развивается в теле и совершенно естественно, что однажды он захочет исследовать то, из чего оно состоит. Увы, первые опыты таких исследований редко заканчиваются благополучно, и малыш узнает от родителей, что есть чистые части тела (например, щечка) и грязные (это то, что у него между ног). Впоследствии это разделение не раз сыграет свою злую роль, когда, уже будучи взрослым, мужчина или женщина делит людей на чистых, с которыми нельзя..., и грязных, с которыми можно..., подчас будучи совершенно не готовым совершать «грязные» дела с «чистыми» помыслами и наоборот. Вместе с этим ребенок узнает о том, что бывает, когда прикасаешься к запрещенным частям тела. Хорошо если все ограничится только страхом заболеть страшной болезнью, потерять голос или иссохнуть. Хуже, если будет применено наказание... А чего больше всего на свете боится ребенок? Лишения родительской любви. В этом случае маловероятно, что он сможет вырасти сексуально полноценным человеком и испытывать радость от интимного взаимоотношения полов.

Чаще всего до мастурбации дело не доходит. Всевидящее родительское око прервет процесс раньше, чем ребенок сумеет ощутить сладость запретного, но, если малыш будет пойман на пике удовольствия, к возбуждению примешается страх и стыд, в будущем сделав эти чувства созависимыми друг другу.

В первые годы жизни ребенок встречается с искажением значимости собственных чувств. Поначалу он только недоумевает, почему какой-нибудь пустяковой царапине на коленке мама придает столько значения, а вот его искренние слезы по поводу поломанной братом игрушки не воспринимает никак, а чаще даже наказывает. Ребенку пока невдомек, что родители, которых жизнь научила прятать и пореже заглядывать в собственные чувства, просто бояться контактировать с тем, что действительно сильно и значимо. Маме, которой в детстве самой нередко приходилось страдать от выходок старших детей, страшно вспоминать и смотреть в собственную боль. Она создала себе защиту и теперь изо всех сил пытается не видеть очевидной параллели. Чем сильнее будут подступать к ней воспоминания, тем более раздраженной и гневливой будет она. Когда сдерживаться будет невозможно, она, скорее всего, накажет младшего ребенка, не осознавая, что замахивается на собственного «внутреннего ребенка». Но ее малышу не будет до этого никакого дела. Он усвоит урок и сделает вывод: нельзя быть слабым, нельзя признаваться в собственных чувствах, а лучше не чувствовать вообще. И вот уже с остервенением рвутся на части тетрадки старшего брата и отрываются крылья пойманной бабочки. Агрессия, которая при здоровом воспитании должна была бы стать защитником, перерождается в разрушителя, который в будущем разрушит и самого маленького человечка.

Вместе с ограничением чувств вводится и ограничение в движении. «Не бегай, не шуми, не прыгай», - раздается и тут, и там. Чтобы аргументы были весомее, обязательно добавляется: «разбудишь бабушку!». Старенькая бабушка, включаясь в игру, зажмуривается, когда к ней подбегает любопытный малыш (проверить). И тогда ребенок понимает, что быть живым без ограничений и наказаний нельзя. И он выбирает путь послушного ребенка (это значит - не быть живым ) или путь непослушного ребенка ( это значит - быть живым, но не быть любимым ). Первый ребенок станет примерным семьянином (мамина дача, зарплата в тумбочке и продукты в полиэтиленовом пакете). Второй, скорее всего, добьется многого, будет жить, как летать, но всегда будет чувствовать себя недостойным любви.

Чем старше становится человек, тем сложнее существовать рядом с ним. Часто не понимая, как ответить на насущные подростковые вопросы, родители отмахиваются от ребенка и малодушно перекидывают его друг другу. То же касается и трансформации тела. Стыдясь своей, как на дрожжах, полнеющей дочери ,отец при гостях выхватывает у нее пирожок: «Хватит жрать, в дверь скоро не пройдешь», а мать прячет глаза, найдя в кармане сына-подростка пачку презервативов. В пубертатном периоде мы остаемся наедине со своими проблемами, страхами и сексуальностью и чаще становимся жертвами тех, кто не столь стыдлив и щепетилен, как наши близкие.

Если добавить ко всему этому регулярное обвинение в недостойном поведении, часто – проповедование религиозных догм, без объяснений сути божественного учения, иногда - жестокое обращение и насилие, тактильную депривацию, запреты, давление на волю, манипулирование, основанное на чувстве вины и долга и полное или частичное игнорирование духовных проблем ребенка, то становится понятно, что достичь совершеннолетия в здоровом теле и со здоровым представлением о нем практически невозможно.

К слову, меня часто спрашивают, а что если бы... Если бы у меня были совершенно нормальные родители, которые никогда бы не били меня по рукам, когда я тянулся к своим половым органам, не раздражались на мои слезы, терпеливо отвечали на вопросы, были искренними, понимающими и открытыми, и с детства называли бы меня по имени-отчеству, неужели у меня бы не было проблем? Увы, у человека полным-полно возможностей, чтобы превратиться в невротическую личность и помимо семьи и дома. Наш мир асексуален и жесток, все в нем придумано для того, чтобы так или иначе подавить свободомыслие и превратить людей в абсолютную копию друг друга. Более того, любые попытки создать гармоничных людей в дисгармоничном мире приводили к еще большей анархии и беспорядку. Особенно хорошо это доказали попытки выведения чистокровной арийской расы во времена фашизма, которые, как известно, закончились рождением нереально большого количества детей с физическими уродствами. При видимом различии параллель очевидна. Отклонение от стандарта, примеси самых разнообразных чувств и наличие умеренного количества препятствий необходимы как движущая сила развития личности. Поэтому одной из задач человека является буквально научиться жить в собственном теле, невзирая на все существующие ограничения и запреты. Жить, чувствовать и быть счастливым!

Елена Шубина
(отрывок из книги «Основы телесной терапии» из-во «Наука и техника», 2007 год)