Контейнирование.

Пару лет назад узнала о таком вот явлении. Мы обычно делаем это инстинктивно с детьми. Но если в нашей родительской семье эта функция была нарушена, то и мы часто не можем выдать полноценную модель своим детям. Поэтому мне кажется важным подробнее узнать что за штука и как с ней обращаться )))

Контейнирование - способность к выдерживанию различных видов психической энергии, таких как - эмоции, напряжение, инсинктивные импульсы и многое другое.

В психоаналитической традиции термин Контейнирование связан с двумя именами: Дональд Винникот и Вильфред Бион.

Холдинг по Винникотту:

"Холдинг это "ансамбль" внимания, которым ребенок окружен с рождения. Он состоит из суммы ментального и аффективного, сознательного и бессознательного в самой матери, а также в ее внешних проявлениях материнской заботы.

Родители не только пытаются защитить ребенка от травмирующих аспектов физической реальности (шум, температура, неадекватная еда и т.д.), но они также пытаются оградить его душевный мир от преждевременных встреч с чрезмерно сильным чувством беспомощности, которое может провоцировать у ребенка тревогу полного исчезновения.

Если постоянно возрастающие и усиливающиеся потребности ребенка (голод, жажда, потребность в прикосновении, в том, чтобы взяли на руки, в понимании) остаются неудовлетворенными, то происходит развитие внутреннего дефекта (disease), который заключается неспособности ребенка доверять самому себе (у Фрейда "Hilflosichkeit"). Следовательно, чем меньше ребенок, тем больше материнская озабоченность скорейшим определением этих потребностей и готовностью их удовлетворить. Она воспринимает угрожающее чувство боли, которое маячит перед неудовлетворенным младенцем, и она стремиться помочь ему избежать этой боли. В связи с этим в конце беременности у матери развивается частичная регрессия, называемая первичной материнской озабоченностью (primary maternal preoccupation), которая является чем-то вроде естественного физиологического психоза, находясь в котором она становится способной настроиться на очень примитивные чувства младенца.

У младенца, то есть у маленького ребенка, который еще даже не говорит, возникает неопределенное напряжение, вызываемое неудовлетворенными потребностями, например, в питании. Повторяющееся и регулярное прикладывание к груди, именно в тот момент, когда ребенок испытывает в ней потребность, побуждает ребенка чувствовать соответствие между его внутренним желанием и восприятием предлагаемой ему груди. Соответствие такого рода позволяет ребенку достичь ощущения, что он сам создает грудь - свой первый субъективный объект. Такой первичный опыт поддерживает в младенце иллюзию единства с матерью. Длительность материнской заботы, внимание и соответствие ритмам ребенка, тот факт, что достаточно хорошая мать не подгоняет развитие ребенка, изначально позволяя ему доминировать, создает надежность и такой тип базового доверия, который определяет возможность хороших взаимоотношений с реальностью.

Младенец, по крайней мере, частично, живет, окутанный защитной мантией иллюзии единства с матерью. Это защищает его от преждевременного осознания отдельности объекта (матери) от отделенного, в свою очередь, субъекта (его самого), и, как следствие, от переживания зависимости и бессилия. Ранняя иллюзия единства заботливо поддерживается матерью, которая чувствует, что она должна уберечь ребенка от грубых и жестоких контактов с реальностью, которые могут вызвать страхи исчезновения, и оказать дезинтегрирующее влияние на ранние элементы его Self.

Умеренная фрустрация (например, слегка отсроченное удовлетворение потребности) формирует то, что, мы называем оптимальной фрустрацией. Между матерью и ребенком происходят некоторые несовпадения, они являются источником первых, очевидных переживаний отдельности. Материнский объект, который обычно удовлетворяет, ощущается как находящийся на некотором, но не слишком большом, расстоянии от субъекта, ребенка.

В атмосфере надежности, которую мать уже доказала, ребенок может использовать "дорожки памяти" предыдущего удовлетворения, которое она же и обеспечивала, для заполнения временно зияющего пространства, отделяющего ребенка от нее - той, кто чуть раньше или чуть позже, но удовлетворит его. Таким образом, устанавливается переходное пространство. В этом пространстве возможно формирование репрезентации материнского объекта - символа, который может замещать реальную мать на определенное время, поскольку он является мостом репрезентаций, что связывают с ней ребенка. Это делает переносимой дистанцию и отсрочку удовлетворения. Мы можем сказать, очень схематично, что это путь, по которому начинается развитие символического мышления.

Во время отсутствия матери, все это, помогает ребенку избежать потери всякой связи с материнским объектом, и провалиться в пучину страха. Для ребенка, возможность воссоздания в этом пространстве образа "объекта - груди - матери", усиливает его иллюзию единства, снижает его чувство болезненной беспомощности и делает отдельность более переносимой. Таким образом, создается образ хорошего объекта, который присутствует во внутреннем мире ребенка и является опорой для того, чтобы вынести (хотя бы частично) первый опыт существования как отдельного существа. Таким образом, мы наблюдаем процесс создания внутреннего объекта путем интроекции.

Для того чтобы функционировать, переходное пространство нуждается в двух основных условиях, а именно - в устоявшейся, достаточной надежности материнского объекта, и в том, чтобы была оптимальная степень фрустрации - не слишком много, но, тем не менее, достаточно. Следовательно, достаточно хорошая мать успешно справляется с тем, чтобы давать ребенку соответствующее удовлетворение, и в меру фрустрировать его, в соответствующее время. Она, также, должна быть хорошо настроена на ритм ребенка.

Переходное пространство создается тайным соглашением ребенка с матерью, которая инстинктивно заботится о его безопасности и развитии. Способность заполнять это пространство все более и более сложными символами-иллюзиями, позволяет человеческому существу выдерживать все большую дистанцию от удовлетворяющих объектов.

Это связано с развитием переходных феноменов, в которых встречаются и сосуществуют иллюзия и реальность. Плюшевый мишка - переходный объект - представляет для ребенка, в одно и то же время, и игрушку и маму. Этот парадокс никогда не будет полностью прояснен, как говорил Винникотт, излишне даже пытаться объяснить ребенку, что его плюшевый мишка, это только игрушка и ничего больше, или, что это действительно его мама.

Всегда есть сильное искушение заменить переходное пространство непосредственными и конкретными взаимоотношениями с объектом, сводя к нулю дистанцию с ним в пространстве и во времени. Следовательно, необходимы базисные запреты: запрет на прикосновение (Anzieu, 1985) и эдипальный запрет, для того, чтобы поддерживать развитие мышления и избежать коллапса потенциального пространства. Эти запреты, естественно, значимы и для взрослых, и для их взаимоотношений с детьми (и для аналитиков в их взаимоотношениях с пациентами), поскольку хорошо известно, как исчезает переходное пространство в случаях инцеста и сексуального использования".

По мнению Винникотта, основой душевного здоровья является процесс того, как ребенок постепенно расстается с иллюзией единства с матерью, и того, каким образом мать отказывается от своей роли посредника между младенцем и реальностью.

Стурктура "Конейнер - содержимое" Биона:

"Ребенок плачет, поскольку он голоден, а мамы рядом нет. Он ощущает ее отсутствие в себе, как конкретное, необработанное впечатление о плохой/отсутствующей груди. Беспокойство, вызываемое возрастающим присутствием в нем таких впечатлений, повышается, и, следовательно, он нуждается в их эвакуации. Когда приходит мать, она принимает то, что он эвакуирует (в основном, посредством плача), и она трансформирует болезненные чувства ребенка (спокойно разговаривая с ним и кормя его) в утешение. Она трансформирует страх смерти в спокойствие, в легкий и переносимый страх. Таким образом, он может теперь повторно принять в себя (re-introject) свои эмоциональные переживания, модифицированные и смягченные. Внутри у него, сейчас имеется переносимая, мыслимая репрезентация отсутствующей груди - мысль, которая помогает ему переносить, некоторое время, отсутствие реальной груди. (Винникотт добавил бы, что эта репрезентация не является еще достаточно стабильной, и ребенок, может нуждаться в переходном объекте - плюшевом медвежонке - чтобы подкрепить, конкретной поддержкой, существование этой, еще нестабильной, символической репрезентации). Так образуется функция мышления. Шаг за шагом ребенок принимает в себя представление о хорошо налаженных отношениях между ним самим и его матерью и, вместе с этим, он обучается и самой функции контейнирования. Через отношения со своей матерью ребенок получает структуру своего собственного мыслительного аппарата, который позволит ему, быть все более и более независимым, так что он, со временем, приобретет способность осуществлять функцию контейнирования самостоятельно.

Но развитие может пойти и ложным путем. Если мать реагирует тревожно, говорит: «Я не понимаю, что случилось с этим ребенком!» - тем самым, она устанавливает слишком большую эмоциональную дистанцию между собой и плачущим ребенком. Таким способом, мать отвергает те переживания, которые ребенок хочет эвакуировать, возвращая ему их не модифицированными.

Еще хуже ситуация складывается в том случае, если мать, чрезмерно тревожная сама по себе, возвращает обратно ребенку, не только его не модифицированную тревогу, но и эвакуирует в него свою тревогу. Она использует его, как хранилище для своих, непереносимых душевных содержаний, или может пытаться поменяться с ним ролями, стремясь к тому, чтобы быть самой контейнированной ребенком вместо того, чтобы контейнировать его.

Что-то не то, может быть и с самим ребенком. Он, изначально, может иметь слабую толерантность к фрустрациям. Поэтому может стремиться эвакуировать слишком много, слишком сильных эмоций боли. Контейнировать, такое интенсивное содержимое, может быть для матери слишком трудной задачей. В тяжелых случаях, вместо мыслительного аппарата развивается психотическая личность.

Мы можем подытожить, что, по мнению Биона, психическая деятельность человека, а можно сказать, что и душевное здоровье, в основном основано на взаимодополняющей встрече между внутренней толерантностью младенца к фрустрации и способности матери к контейнированию.

Необходимо подчеркнуть, что контейнирование не означает, в лишь "дезинтоксикацию" непереносимых чувств. Существует и другой базовый аспект. Контейнирующая мать также, вручает ребенку дар - способность к означиванию, осмыслению. Она помогает ему образовывать мыслительные представления, понимать свои эмоции и декодировать, таким образом, то, что происходит. Это позволяет ребенку быть толерантным к отсутствию кого-либо значимого и последовательно укрепляет его способность переносить фрустрацию".

Концепт Контейнирования и концепт Холдина - являются основополагающими для большинства психотерапевтических практик. В процессе работы психотерапевту необходимо создавать холдинг или контейнер в работе с клиентом и в некоторых случаях только такие действия могут быть основным условием исцеления. В психотерапии терапевт помогает клиенту укрепить свою внутреннюю способность к контейнированию и выдерживанию чувств, как если бы он был альтернативным родителем.

Вот пример отрывка психотерапевтической сессии о контейнировании:

"В ходе сессии взрослой пациентки, я обратил ее внимание на то, что в ней есть какой-то гнев, о котором ей трудно думать, и который ей трудно выражать. Она ответила, как обычно, что, возможно, это так и есть, но что для того, чтобы выразить его, ей нужно двигаться, пройтись по кабинету, сделать что-то. Казалось, ее гнев больше связан с телесными ощущениями, чем с мыслями и не может быть хорошо репрезентирован в ее голове и выражен словами. Эта трудность часто проявляется в сессиях, обычно прерывая поток ее размышлений, и не позволяя ей ни достаточно хорошо понимать, ни сделать так, чтобы поняли ее.

Несколько дней спустя она сказала: «Сегодня ночью я не спала, поскольку моя дочь болеет и постоянно просыпается. Утром я была не выспавшейся, уставшей и раздраженной, когда пришла моя мать и сказала: «Что я могу сделать? Давай я помою посуду?» Я вышла из себя и закричала: «Оставь свою манию что-то делать! Сядь и выслушай меня! Дай мне немного пожаловаться!» Это типично для моей матери: я чувствую себя плохо, а она берет в руки пылесос».

Я сказал с мягкой иронией: «О, теперь понятно где вы этому научились, когда вы говорите, что не можете говорить о том, что чувствуете, если не двигаетесь, или не действуете».

Она продолжала: «В прошлом случалось, что я злилась, но часто не знала почему. Иногда я знала, чего я не хочу, но никогда не понимала, чего хочу, я не могла этого помыслить. Сегодня, с моей матерью, я поняла, чего я хочу - поговорить о том, что я чувствую! Я настояла на том, чтобы сказать об этом, она выслушала меня, и напряжение уменьшилось!»

В этой виньетке присутствует, безусловно, много элементов: перенос, трудности пациентки с ее дочерью, с ее собственной детской частью и т.д. Но на что мне хотелось бы обратить внимание, так это на то, что пациентка предъявила просьбу, чтобы ее мать контейнировала ее. В определенной степени, пациентка частично уже контейнировала себя сама (когда она самостоятельно смогла трансформировать внутреннюю тревогу, в ясно представленную потребность и вербальное требование последующего контейнирования). Мы можем также сказать, что неясно, насколько мать реально контейнировала ее, и насколько она просто выслушала свою дочь, что могло бы быть поддержкой последующего самоконтейнирования дочери.

«Схема луковицы»:

Винникотт, порой, говорил следующее: «Я не знаю, что есть младенец, есть лишь взаимоотношения мать-младенец», - подчеркивая абсолютную потребность младенца в ком-то, кто заботится о нем. Это предложение можно было бы расширить, говоря, что ни одна пара мать-младенец, не может существовать изолированно от сообщества и культурной среды. Культура снабжает схемами воспитания, выживания, поведенческими кодами, языком и т.д. Как писал Фрейд (1921): «Каждый индивид является составляющим элементом больших масс и - через идентификацию - субъектом многосторонних связей...»

С этой точки зрения, мы можем рассматривать окружение ребенка как систему, состоящую из большого количества концентрических кругов, подобных листьям луковицы. В этой схеме ребенок находится в центре, вокруг него имеется первый лист - его мать, далее - лист-отец, и затем следует большая семья со всеми родственниками, и дальше друзьями, соседями, деревней и локальным сообществом, этнической, лингвистической группой, наконец, человечеством в целом.

Каждый лист имеет много функций относительно внутренних листьев: сохранять и давать часть культурных кодов, работать как защитный щит, а также функционировать как контейнер, по терминологии Биона. Винникотт говорил: «Младенец не может быть представлен сообществу чрезмерно рано, без посредничества родителей». Но также, и семья не может быть представлена более широкому сообществу сама, без защиты и контейнирования своих ближайших листьев. Глядя на эту «луковицу», мы можем представить, как какие-то тревоги могут захлестнуть, переполнить один, или более листьев в обоих направлениях - к центру ли, или к внешнему краю.

В такой «луковице» существует утонченная система фильтров и контейнирующих зон переработки между внутренними и внешними листьями. Мы можем представить, какой вред могут нанести такие социальные катастрофы, как войны, массовые миграции, травматические социальные изменения и т.д., нарушая эту «луковицу». Мы можем это сполна ощутить, глядя в глаза детей в лагерях беженцев и слушая их дезориентированных, изгнанных родителей".

У некоторых клиентов есть потребность укреплять свою способность контейнировать в связи с искажением ранних отношений мать-дитя, но есть и другое происхождение данной проблемы - шоковая психическая травма или Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Когда человек попадает в ситуацию связанную с угрозой для своей жизни (пусть даже им так воспринимаемую). В таких ситуациях высвобождаются энергии, которые мы называем инстинктивными - ярость, паника и др. Даже при самом лучшем внутреннем "контейнере", полученном в наследство от любящих родителей, человек может оказаться не в силах выдержать накал психической энергии такого высокого уровня... и способность к контейнированию уязвляется .

Вильфред Бион выделил отношения между контейнером и содержимым трех типов:

1. Ригидная связь

"Контейнер реагирует на вторжение, становясь ригидным и отказываясь отвечать на то, что вошло в него, в результате его содержимое, контейнируемое, утрачивает свою форму или смысл.

Бион описывает эту ситуацию в клинической практике:
«Аналитическая ситуация вызвала у меня ощущение, что я участвую в сцене из очень раннего детства. Я чувствовал, что пациент в младенчестве видел мать, которая отвечала на все эмоциональные проявления ребенка из чувства долга. В этом отклике из чувства долга было что-то от беспокойного "Я не знаю, в чем дело с этим ребенком». Из этого я сделал вывод: чтобы понять, чего же хочет ребенок, матери надо было услышать в его крике нечто большее, чем требование ее присутствия"» (Bion 1959, p. 103).

Младенцу нужно от матери вовсе не исполнение долга. Ему нужна мать, которая почувствует беспокойство и до некоторой степени будет обеспокоена сама".

2. Хрупкая связь

"Этот тип, является противоположностью первому. Здесь контейнируемое обладает такой силой, что переполняет контейнер, и он взрывается или в той или иной степени утрачивает свою собственную форму и функцию. Материнская психика буквально может распасться на части, и тогда мать впадает в панику или с ней случается нервный срыв".

3. Гибкая связь

«С точки зрения младенца, она должна была принять в себя и пережить страх, что ребенок умирает. Именно этот страх младенец не мог удержать (contain) для себя сам...» (Bion 1959, p. 103)
Это подразумевает, что мать может реагировать более чувствительно и гибко.
«Понимающая мать способна переживать чувство ужаса, с которым ребенок пытается справиться посредством проективной идентификации, но при этом сохранять уравновешенность» (Bion 1959, p. 103).
Здесь контейнируемое входит в контейнер и оказывает на него влияние, тогда как сам контейнер и его форма и функция также модифицируют контейнируемое. Мать должна чувствовать ужас и все же сохранять уравновешенное состояние ума, и тогда постоянный процесс взаимного влияния и адаптации не прерывается.

Решающим аспектом отношения контейнер-содержимое является потребность в «уравновешенном мышлении» - т.е. в контейнировании гибкого типа. Некоторые матери не могут сохранять уравновешенное состояние психики. Вероятно, правильнее было бы сказать, что все матери время от времени терпят неудачу - одни из них чаще, чем другие. Но они терпят неудачу двумя характерными способами - ригидным и фрагментированным. Ригидная мать принимает что-то в себя и, как описывал это Бион, произносит формальные ответы без реального понимания страдания ребенка. Хрупкая мать, соприкасаясь со своим страдающим ребенком, распадается на части и паникует. В любом случае ребенок получает обратно свои собственные проекции с косвенным сообщением, что состояние его души непереносимо - мать показала, что никакая душа не может вынести этого.

Ребенок страдает от «безымянного ужаса» - то есть состояния психики, которое не поддается осмыслению".

Когда у человека нет возможности контейнировать свои чувства, он может воспользоваться механизмом вытеснения для того, чтобы избавиться от неприятных переживаний. То есть способность к контейнированию дает человеку возможность проживания чувства.

А вот что еще пишут по поводу контейнирования (вольный перевод фрагментов статьи Sabar Rustomjee "Containment and failures of containment"

" ... в ситуации терапии, контейнирование может быть высказыванием терапевта, сделанным в подходящий момент, которое показывает, что терапевт знает и понимает глубокие чувства и переживания клиента, которые он испытал, или которые ждут того, чтобы быть пережитыми..."

"... Контейнером может быть либо человек, принимающий на себя эту роль, либо способ мышления, который представляет собой способ отношения к жизненным переживаниям. Например - контейнирующая мысль, которая приводит к подходящему действию".

Иллюстрация:

Ригидная связь: в этом случае я вижу такой вариант развития - ребенок чувствует себя непонятым, непринятым и в дальнейшем не доверяет матери контейнировать свои чувства. В этом случае он будет пытаться сам как-либо себе помочь, хоть по возрасту это ему слишком рано, и со временем выработает паттерн обращения с чувствами, который будет сопровождать его и во взрослой жизни. Это может быть вытеснение, бурное отреагирование и много чего еще, в том числе и модель, которую предлагает мать (механический подход к чувствам, направленный скорее на заглушение, чем на истинное удовлетворение потребности). Мне кажется, что в этом случае запросто могут появиться ритуалы и навязчивости у ребенка. А со временем у взрослого могут появиться проблемы, связанные с компульсивными видами поведения.

Хрупкая связь: после переживания опыта такой реакции со стороны матери, ребенок вырастает с ощущением, что его чувства, переживания и проблемы могут переполнить его близких, что его чувства непереносимы окружающими или их слишком много. Такой человек будет все время испытывать чувство вины за выражение чувств и бояться быть до конца откровенным. В то же самое время, как и в первом случае ребенок не получает контейнирование чувств от матери, но сам он их контейнировать тоже еще не может. Поэтому он находит другой способ избавиться от неприятных переживаний - чувства вытесняются или проявляются в саморазрушительных актах, а в будущем - привычках.

Гибкая связь: в этом случае ребенок учится не пугаться своих чувств, а наоборот, искренне переживать их и справляться с ними. Как и везде, мать служит моделью поведения, и во взрослом состоянии человек будет уверен, что чувства переживаемы, естественны и к ним нужно относиться с вниманием и уважением.

Использованы следующие материалы:
Ж.М. Кинодо "Психоаналитический сеттинг и функция контейнирования"
Паоло Фонда "Контейнирование"
Р.Д. Хиншелвуд "Контрперенос и терапевтические отношения. Новейшие изменения в кляйнианской технике"

Взято здесь.