12 сентября мы с сыном поехали в Морозовскую больницу, глазное отделение – 2 месяца очереди ждали. Еще месяц назад наша окулист говорила, что левый глазик, а точнее канальчик сам открылся. А в последние дни правый гноиться перестал и я надеялась избежать этой неприятной процедуры. Приехали. В приёмной дождались своей очереди. К нам вышли врачи. Я им объяснила ситуацию, попросила осмотреть, проверить, но они сказали, что консультаций не дают, и что внешне им не очень нравится левый глаз, слеза течёт (хотя именно по поводу него нас окулист обнадёжила). Спросили, не делали ли тестирование Колларголом, я ответила отрицательно. Мы ими только лечились когда гной был. На наше счастье я этот препарат взяла с собой, решили сами протестировать, раз в приёмке это невозможно. А то нас домой отправили, сказали, если что, потом приехать, а мы ведь так долго ждали. Закапала я сыну глазки, через 5 минут ваточкой в носике покрутила – ватка чистая, значит, канал закрыт, причём в обоих глазках!!! Мы снова к врачам, сказали как есть. Врач ватной палочкой тоже поковырял и подтвердил, что закрыт канал. Нас отправили на госпитализацию, на 6 этаж. Муж нас проводил на отделение, вещи донести помог. Там я заполнила пару документов. Потом муж уехал. Там было много детей разного возраста, были и такие же малыши с той же проблемой. Нас определили в палату №10, палата двухместная (там в основном 4-местные), но холодная (в других тепло было). Койки очень жёсткие, детские матрацы свалявшиеся, но это не расстраивало, ибо не отдыхать приехали.Медсестры 2 раза узнавали, есть ли у меня питание для ребенка, я сказала, что мы на ГВ (а за ужином, кстати, одна женщина, думая, что мы уже большие, т.к. мы крупненькие, предложила картошечку с протертым мяском для малыша, я сказала ей, что мы еще оооочень маленькие). Кроме нас в палате была женщина с сыночком 1,10 – мило с ними общались. После обеда (кстати, кормят нормально) нас позвали в процедурную, закапали глазки (около 14.00). Сказали через 15 мин. прийти на зондирование. Пришли мы как сказали, они в это время другому малышу зондирование проводили. Я села в столовой (она прям впритык с процедурной), малыш тот плачет, а у меня сердце сжимается, как его жалко, к тому же это предстояло и моему зайке. Стараюсь сдерживать слёзы, нацеловываю своего кроху. Минут через 15, они вынесли того малыша, сказали нам заходить. Занесла я его, отдала и вышла. Слоняюсь на нервах по столовой, а моя крошечка кричит не своим голосом, я даже разрыдалась, лучше бы меня так мучили. Моего мучили 10 минут. Наконец, мне его вынесли. Понесла я его в палату скорее, кормить, чтоб успокоить. Весь день он капризничал, не слезал с рук, непривычная обстановка его пугала. После ужина мы ходили по корридору, он так за весь день там не уснул ни разу. Перед сном, когда всё отделение спало, в нашей палате царил хаос – дети не спали, а мы чаи гоняли. В 23.00 мы выключили свет, стали укладывать деток, мой плакал, пришлось укачивать (обычно он засыпает у груди), а второй малыш всё смотрел, почему мой плачет. Кое-как уснули, малыша с собой положила, чтоб не замерз, да и чтоб не пугался чужой обстановки. Проснулись в 8 утра от топота – дети бежали в игровую комнату (работает с 8 до 12).Вскоре наших соседей в предоперационную отправили (она же послеоперационная). Мы ходили к ним, чтоб поддержать. После того, как врач того малыша прооперировал, нас позвали в тёмную комнату на осмотр. Осмотрели, сказали, что всё хорошо и тали готовить к выписке. С 14.00 до 15.00 нас выписали. Дождались нашего папу. Назад мы вернулись без приключений. А через пару часов после приезда, в 7 вечера мы с сыном уснули (обычно он в 11 вечера ложится). И в течение следующего дня отсыпался. Теперь капаем глазки Левомецитином и через неделю были у окулиста в поликлинике, всё нормально. Слава Богу, всё позади! Совсем забыла: врачи очень хорошие, особое СПАСИБО Захарченко А.В.и Севостьяновой Н.В. Медсёстры есть очень хорошие, а есть пофигистки.
Саша Квашенко чуть старше года. Она живет в Хабаровске. У нее тяжелый порок сердца. Российские врачи боятся оперировать ее и рекомендуют подождать, пока девочка подрастет настолько, чтобы хирургические инструменты стали ей соразмерны. Врачи говорят: если доживет до полутора лет, вот тогда и прооперируем. Немецкие врачи настаивают на том, что оперировать надо как можно быстрее, пока с сердцем ребенка не произошло необратимых изменений. 
– Нет такой идеи – буржуазной или какой другой независимости. Человек – социальное существо, и есть проблемы, которые в одиночку не решимы. И тогда человек обращается к сообществу: к друзьям, в кассу взаимопомощи, в банк, к государству... И больной ребенок – именно тот случай. Если общими усилиями ребенка удастся вылечить, пусть родители помнят, что есть и другие дети, которые нуждаются в помощи. 
– Вместо того, чтобы пройти зондирование за полдня, девочка пролежала в реанимации два месяца. Маму к Саше не пускали. В России вообще матерей не пускают в реанимацию к детям. На Западе пускают. В России врачи говорят, что матери ведут себя неадекватно: кричат, хватают доктора за руки, мешают работать. 
– Обратиться в Российский фонд помощи Сашиной маме посоветовала соседка. Не врач. Не чиновник соцзащиты. Почему государство знать ничего не хочет о существовании благотворительных организаций, не прибегает к их помощи? 
Мой сын плакал так, что папа наотрез отказался находиться в отделении, чтобы никто из врачей не пострадал!!! 
В общем хорошего не то, что мало, вообще 0. 
